Врач – это звучит гордо

О рекордных экспедициях с участием людей с ограничениями возможностей здоровья, о медицинском обеспечении экстремальных путешествий, о даре исцеления и предназначении врача. Дмитрий Игоревич Шпаро отвечает на вопросы корреспондента «Медицинской газеты» Василия Садковского.

– Мне одно не дает покоя: как преодолеть 11 тыс. км от Владивостока до С.-Петербурга  в инвалидных колясках (во время супер-марафона 1992 года этот путь преодолели три спортсмена-инвалида – прим. www.pro-cap.ru)? И для чего? Какой смысл? Это же сколько страданий, боли! Ради конечной славы… Вы думаете, что это помогает облегчить страдания человека, лечит его? А не наоборот?

– Ответить на вопрос коротко почти невозможно. Целая книга просится в ответ, рассказ о себе и соображения о смысле жизни. Так что я про себя переформулирую вопрос, и скажу на эту тему то, что для меня крайне актуально.

Существует медицинская реабилитация, но привычны и другие слова: психологическая реабилитация, социальная реабилитация, интеграция. Последнее означает – возвращение индивидуума в общество.

В лагерь «Большое Приключение» в Карелии для участия в походах, настоящих, трудных, приезжают дети из разных коррекционных школ Москвы и из регионов. К примеру 31 школа VI вида, это поражение опорно-двигательного аппарата. Диагноз в большинстве случаев – ДЦП, но, понятное дело, дети не являются тяжело больными. Девять детей приезжают в лагерь с двумя педагогами, но без родителей. Плюс инструктор. Дети становятся самостоятельными, живут в палатках, готовят на костре, сплавляются на катамаранах… В школе считали, что это для них недоступно, родители тоже так думали и, главное, в этом были убеждены сами ребята. Но вот, все это произошло. Не в сказке – на самом деле. Поход закончился. У наших гостей, а лучше сказать друзей, изменился взгляд на жизнь, изменилось мнение о своих возможностях. Произошла сильнейшая психологическая реабилитация.

Это не все. Дети сутки ехали в поезде, по карельским дорогам два часа в автобусе, в базовом лагере они пилили дрова, сушили свои промокшие вещи на костре, ремонтировали катамараны и т.д., все это – чистой воды социальная реабилитация. Детей в лагере много, и никто не живет изолированно, тут царствуют дружба и взаимопомощь, и стало быть намечается интеграция, которая, кстати, тоже способствует реабилитации. Все между собой связано.

Лагерь стоит среди сосен. Воздух чист. Питание отличное. Дети постоянно испытывают физические нагрузки, но соразмерные с медицинскими справками и рекомендациями.

Мне кажется, что за 15 лет существования лагеря «Большое Приключение» мы ни разу не нанесли вреда здоровью. Наоборот… Стоп. Тут вопрос, который, скажу честно, меня постоянно волнует. Происходит ли медицинская реабилитация? Лагерь ведь не санаторий. Персонала, который определил бы, наличие прогресса, объявил о «количестве» прогресса не существует. Так что ответить на этот вопрос не могу.

Супер-марафон Владивосток — С.-Петербург

Обращаюсь через газету к медикам, которые занимаются наукой. Нам очень хотелось бы получить некие количественные оценки. Как это сделать? Где рецепт?

Под Москвой в Рузе, мы открыли филиал нашего карельского лагеря – площадку высотных тренажеров, до которых добираться не более двух часов и программа требует всего одного или двух дней. Так сказать, «Большое Приключение» под боком. Главный тренажер называется «Рубикон». На деревянных столбах на высоте 4 метра и 9 метров висят две полосы препятствий, длина каждой 100 метров.

Команда идет по одному из этажей «Рубикона», в команде 7 человек и еще инструктор. В одиночку эту дорожку пройти невозможно. Команда пройти может. Каждый ее член пребывает одновременно в двух состояниях: помогает другим и сам ждет помощи. Эффект потрясающий. Все, что я говорил о Карелии, повторяется, но дополняется еще чем-то крайне важным. (Нигде не говорил о безопасности, но очевидно, что все меры предусмотрены).

Я стою внизу и смотрю, как по проволоке – а это одно из препятствий – боком, маленькими шажками, приставляя ногу к ноге, движутся ребята из коррекционной школы. Внизу, на земле, они выглядели не лучшим образом. Было видно, что у них проблемы с передвижением, одни малы ростом, кто-то опирается на костыли, кто-то сильно горбится. Но там, на высоте 4 метра, они все будто стали другими – выпрямились, подтянулись.

На тренажеры в Рузу с большой охотой приезжают воспитанники ПНИ (психоневрологические интернаты). ПНИ в Москве более 30. Воспитанники, администрация, психологи, работающие в этих учреждениях соцзащиты – все счастливы, все хотят – еще и еще. Воспитанники возвращаются в родные стены другими людьми – обновленными, просветленными. Выбрать другое слово? В чем причина эффективности? В том, что на «Рубиконе» все друг другу помогают? Или в том, что на фоне страха перед высокой, происходит некая эмоциональная мобилизация?

Мы хотим провести круглый стол, чтобы обсудить всю эту тему. И снова просьба: хотелось бы подключить специалистов и получить некие научные методологические советы.

…А что касается 11 тыс. км на колясках… Полагаю, людям всегда надо дать возможность себя проявить. Те парни, которые стартовали из Владивостока, верили, что они смогут дойти до конца, что они могут это сделать. Они были настроены на победу. И эффект получился колоссальный, и в первую очередь не для них – сами марафонцы это отлично понимали, – а для тех, кто следил за пробегом, протяженностью 207 дней. Следил с собственной надеждой.

– Бывают ли среди юных участников лагеря «Большое Приключение» те, кто хочет связать свое будущее с медициной? Идёте им навстречу?

– В летнем лагере у нас работает инструктором Светлана Селиверстова, студентка факультета лечебной медицины Первого мединститута. Судьба ее сложилась трудно. Мама умерла в 2008 году, и бабушка оформила опеку. В 2011 году органы Соцзащиты предложили Свете и ее сестре бесплатные путевки в наш лагерь «Большое Приключение».

Два обстоятельства сподвигли Свету стать медиком (мама работала педагогом). В походе летом 2011 года ее сестре стало плохо, что-то вроде теплового удара. Инструктор Роман Пономарев действовал, с одной стороны, очень профессионально, с другой стороны, очень заботливо, и это произвело на Свету неизгладимое впечатление. Закончился трудный поход. Света стала размышлять о себе: если я смогла все это выдержать, то я вполне могу справиться с любой задачей. Она отмела в сторону все разговоры о том, что в медицинский ВУЗ без блата не поступить. В школьном аттестате у нее стояли пятерки, кроме одной четверки. На ЕГЭ получила 75 баллов. На бюджетное отделение попала благодаря специальным льготам. Света до фанатизма предана профессии, и Света-инструктор у нас на очень хорошем счету.

– Конечно, готовясь в такие сложные маршруты, вы готовили и медицинское обеспечение? Какие были и есть особенности?

– По-разному. Советско-канадская лыжная экспедиция «Полярный мост» СССР – Северный полюс – Канада в 1988 году была великолепно оснащена с точки зрения медицины. В составе были два врача: Михаил Малахов и Макс Бакстон. Несли с собой отличную аптечку. В нее входили даже мини-бормашина и мини-кардиограф. Кстати, отвлекусь. Для лыжной экспедиции, да, наверное, и для любой, большое значение имеет комплектование аптечки. Помню, с вопросом о правильной медицинской укладке еще в 1972 году мы пришли к Юре Сенкевичу, который побывал врачом в Антарктиде и в двух экспедициях Хейердала.

Юрий Сенкевич и Дмитрий Шпаро

Вернусь к «Полярному мосту». Существовала и великолепная медико-биологическая программа. У Малахова и Бакстона была не только аптечка, но и миниатюрная медицинская лаборатория. К примеру, каждые три недели (поход продолжался 90 дней) врачи брали у всех 13 участников экспедиции кровь из вены. Была центрифуга, тоже мини. Образцы крови для будущего биохимического анализа Малахов вез в саночках.

А вот совсем иной пример. Зимой 2007-2008 годов, Матвей Шпаро и Борис Смолин совершали потрясающее по трудности автономное путешествие полярной ночью от земли к полюсу. Ни один, ни другой не имеет медицинского образования. Вдвоем, темнота, тысяча километров до рассвета! Стартовали 22 декабря – самый темный день в нашем полушарии, 26 декабря на них напал медведь. В суматохе, отбиваясь, Борис отморозил палец на руке. По спутниковому телефону мне они тотчас сообщили это. Звоню в консультативный центр, который был создан в Москве, там мне говорят, звони в институт Склифосовского. Чувствую, теряю драгоценное время. Набираю телефон полковника, Виталия Ивановича, практика, врача, работающего с ребятами из подразделения «Альфа» ФСБ. Он тотчас мне говорит, что я должен передать своим подопечным: на 2-3 дня повязку с д-пантенолом, аспирин 2 раза в день – утром и вечером для разгона крови. 30 декабря лечение успешно закончилось.

Первого февраля ситуация была хуже. У Матвея левее и правее носа все холодное, застывшее. Насморка нет, соплей нет, но нос заложен, «дышать не может». Чувствую, там в палатке легкая паника. В Москве полночь. Смело звоню Виталию Ивановичу. С ходу, не переспрашивая, не рассуждая, диктует: 2 капли любого препарата от насморка перед сном, за 15-20 минут. На лобную часть лица – между бровями, виски и ноздри намазать вьетнамским бальзамом. Если его нет, ватка с нашатырем.

Все прошло. Виталий Иванович чудесным образом  и дальше «сопровождал» моих  героев-полярников. Спасибо ему бесконечное!

– Была ли ситуация в жизни, когда врач решал для вас что-то кардинально важное?

Один из главных моих исторических героев – американец Фредерик Кук. Человек, который 21 апреля 1908 года открыл миру Северный полюс. Но еще в 1897 году он участвовал в бельгийской антарктической экспедиции на судне «Бельжика».

В январе 1898 года судно вошло в антарктические воды. В начале марта, когда летнее тепло в этих  южных широтах уже иссякло, судно  угодило в тиски ледяных полей. Началась зимовка без необходимой зимней одежды и без достаточного продовольствия для людей.

Два человека за время плавания погибли, двое сошли с ума, все болели цингой. В этих критических условиях Фредерик Кук проявил себя безупречным профессионалом. Он, как говорили после, «опережал медицину своего времени».  Но важно и то, что он лечил не только тело, но и душу. Он сидел у постели и утешал больного; ободрял тех, кто падал духом, и постоянно внушал  уверенность в избавлении.

Цинга свалила и начальника экспедиции, и капитана корабля, причем оба были так плохи, что написали  завещания. Кук и великий норвежец Амундсен, который был штурманом экспедиции, спасли команду, используя сырое мясо тюленей, как средство против цинги.

Через 80 лет после Кука в моей советско-канадской экспедиции «Полярный мост» меня самого поставил на ноги участник перехода Михаил Малахов, врач из Рязани, кандидат медицинских наук. Я вывернул лодыжку, не мог идти, Малахов лечил меня лекарствами, мазями, повязками, словами, и еще – сердцем. Я в этом непоколебимо уверен.

Врач Михаил Малахов

Итак, чем подкупает врач? Не только умением правильно назвать болезнь, не только точным выбором лекарств и ловкостью рук, когда дело доходит до перевязки или операции, но и заботой о больном, сопереживанием, сочувствием. Душевное родство, которое возникает между доктором и пациентом, само по себе лечит. Я полностью отдаю себе отчет в том, что врач, также как любой другой член команды, к некоторым из своих товарищей может относиться с симпатией, а к некоторым испытывать неприязнь. Но, когда он лечит, то родство, о котором я говорю, существует независимо от того – кто пациент. Таким искренним и сочувствующим больному лекарем в моих экспедициях в 1986 и 1988 годах был Михаил Малахов, а в экспедициях Матвея Шпаро с инвалидами: в 1997 году на Килиманджаро, в 2000 году через Гренландию и в 2002 году на Мак-Кинли – московский врач Анатолий Соболев.

Но Ваш вопрос гораздо шире. Думаю, существует масса горожан, которые сходу назовут одного из знакомых врачей своим спасителем. Мои Спасители с большой буквы – это хирурги из Боткинской – О.Б. Лоран и Л.Д. Равич, готов их носить на руках. Жену, в тяжелом случае, срочно и поздно вечером оперировали А.В. Шабулин. Он и меня тоже оперировал. Выходит, он для меня дважды Спаситель. Мама моя в 92 года сломала тазобедренный сустав – снова Боткинская, потом великолепная кардиология у А.Г. Шмакова в 59-й горбольнице. Продолжить?

– У вас огромный жизненный, необычайный «мужской» опыт. Что вы думаете, чего сегодня не хватает людям, которые подготовлены, настроены на то, чтобы спасать от болезней других людей?

– Если мы говорим о настоящем враче, то он не может не знать, насколько безграничны возможности сегодняшней медицины. Я думаю, что врача, которому дорога профессия, у кого помимо меркантильного интереса существует еще и возвышенная вера в его предназначение на земле, должно бесить собственное бессилие. Он мог бы вылечить, но не может: нет правильной диагностики, или нет приборов, или нет лекарств. Какое горе, какая тоска!

Конечно, не хватает адекватной зарплаты. Не может врач получать мало. Не мо-жет! Врач не должен кормиться подарками от пациентов. Это подрывает всю медицину. Если верно, что «человек – это звучит гордо», то во сто крат вернее: «врач – это звучит гордо».

«Медицинская газета»,
14.03.2014 г.