Кривая стена

Строится дом. Работает бригада. Классные ребята, но одного взяли в последний момент, и он – вот ведь досада – халтурщик. А может, неплохой парень, только смысла работы не уловил или ленивый до жути. Но результат один: вы, прораб, смотрите на красивое здание и замечаете кривизну одной из стен или щель в потолке, и выть хочется. Во время подведения итогов лета руководство лагеря «Большое Приключение» сильно смахивает на такого прораба. Есть в нашем деле хроническая болячка, и имя ей «сопровождающие групп».

Все очень просто: когда группа набрана из разных детей, – из детей, чьи родители купили путевки у нас, – сопровождающего ищем и готовим его мы сами. В таких случаях редко бывают сбои. Но когда в лагерь собирается группа из конкретной школы, то ехать с ребятами должен сотрудник данной школы, и никак иначе.

А дальше… Примерно так.

Директор школы: Нам достались путевки в лагерь. Что-то такое необычное. Известные путешественники, кажется, Шпаро фамилия, детей в походы ходить учат. Нам надо собрать группу. Наберем – ладно, а вот кто повезет их?

Педсовет: Физрук, конечно. Кому же еще ехать-то в поход! Петр Васильевич – вам и карты в руки.

Физрук: Ну, оно, конечно, интересно… Только мне же 60 вчера стукнуло. Но… интересно, интересно… Походы… Поеду, вспомню молодость.

А за неделю до поездки Петр Васильевич слег в больницу с инфарктом. Путевки на руках, Департамент образования их выкупил, а ехать некому. Начинается лихорадочный поиск сотрудника, который еще не успел отчалить в отпуск, и под руку попадается Марь Иванна, ровесница Петра Васильевича, в жизни своей в палатке не ночевавшая. Чтобы не спугнуть женщину, информация ей доносится очень аккуратненько и очень приблизительно. «Ну лагерь и лагерь… Что, не знаешь, какие лагеря бывают? Только этот в лесу, в Карелии. Зато там, говорят, озера красивые, ягод много…  И все там делать их инструктор должен, тебе – отдых! Езжай, не пожалеешь! Ну а мы в зарплату тебе выпишем денежку дополнительную».

Марь Иванна соглашается, настраивается на что-то свое, воображаемое, и никак с физическими нагрузками не связанное. Приезжает, а ей, женщине, которая без простыни в жизни своей не спала, дают спальник, коврик и весло. И начинаются двадцать дней кошмара.

Марь Иванна соглашается и настраивает свое воображение на будущий отдых…

Марь Иванну жаль до слез. Поначалу. А дальше уже – как пойдет. Бывают совершенно героические женщины (и мужчины), которые стиснув зубы проходят программу, стараются заглушить недовольство от всего происходящего. Они понимают, что администрация лагеря не виновата, что надо сделать выводы на будущее, но главное сейчас – детям отдых не испортить. Однако встречаются и совершенно невменяемые Марь Иванны, которые волной своего недовольства поднимают на уши весь лагерь, заставляют плясать вокруг себя администрацию, потому что у этой самой администрации задача одна – научить детей получать удовольствие от активного отдыха на природе. А если рядом хронически стонущая взрослая персона, внушающая ребятам, что они участники кошмара, о каком удовольствии можно говорить? Такие крайности в нашей практике встречаются с незавидной регулярностью. Чаще всего инструктору удается нейтрализовать влияние ноющего взрослого, но не всегда. Давайте обратимся к лету 2013 года и рассмотрим случай, когда «нашла коса на камень» – ситуация усугубилась не только по вине сопровождающего, но и по вине инструктора.

Инструктор, назовем ее Лиза, – специалист начинающий, из тех, у кого за плечами опыта походов достаточно, но вот опыта руководства – маловато. Ее ставят на несложные маршруты, на группы новичков. Дети Лизу обожают: она и косички африканские заплетет, и на гитаре сыграет, и спортивные игры замутит. Своя в доску, но и требовать умеет. Найти контакт с детьми для нее не вопрос, но вот с другими взрослыми – уже сложнее. Нынешним летом Лизе досталась именно Марь Иванна.

Эта женщина (в дальнейшем будем называть ее инициалами Н.А.) в городских условиях человек абсолютно обычный, в школе работает с отдачей, претензий к ней нет. Но первый день в лагере становится для нее шоком: единственным, что смягчило горечь разочарования, были поля черники. Крупной, душистой, в этом году особенно обильной. Лиза не приглянулась Н.А. сразу. Дети потянулись к молодой обаятельной инструкторше – это раз, очень хотелось, чтобы инструктор был мужчиной – это два. Все-таки в лесу мужик как-то органичнее: нагрузки побольше может на себя взять, охрана, защита, надежное плечо и так далее, и так далее. Логика рассуждений, все волнения и тревоги этой женщины вполне понятны, ситуацию портило только одно: она дала своим чувствам взять над собой верх. Неприязнь к инструктору и недовольство отсутствием бытовых условий теперь определяли ее настроение, да и весь поход в целом.

Лиза язвительно записывала в своем дневнике: «Я как инструктор Н.А. не устраиваю, настоящий инструктор вместо спортчаса отправил бы детей за черникой… Ее позиция: дети должны поесть ягоды». И вот тут уже неверные шаги начинает делать Лиза. Чуть более опытный инструктор стал бы искать компромиссные решения, выкраивать в плотном графике занятий «черничные пятиминутки», выказывать сочувствие и понимание несчастной женщине. Лиза же приняла ненужный бой за души детей. «Активный туризм, программа, походы!», «Витамины, комфорт, безопасность!» – твердили две женщины, убивая здравый смысл своей правотой и обоснованностью требований.

А дети? А что дети… Они впервые оказались в походных условиях, на севере России, их захлестывали эмоции, а дрязги взрослых пока настроение не портили. В журнале группы очень много восклицательных предложений. «Мы горды собой!», «Очередной отличный день!», «Вся одежда сырая, но мы надеемся на лучшее!». Вроде как все хорошо – ребята учатся, радуются, общаются, обалдевают от карельских красот, но тем не менее благодаря стараниям двух взрослых внутренняя напряженка в группе нарастает.

В лагере ситуацию изо всех сил сглаживали и выправляли штатные психологи «Большого Приключения», но в поход к каждой группе психолога не прицепишь. Казалось, в многодневку группа отправилась в состоянии мирном и дружелюбном, но вскоре наша Лиза допустила ошибку из разряда «хотела как лучше». Узнав, что стоявшая две недели жара через пару дней сменится затяжными дождями, она отдает приказ: «Вперед и только вперед!» Лучше поднапрячься сейчас и достичь хорошей стоянки, где можно устроить дневку и пересидеть дожди, чем грести потом сквозь сырость и ветер. Но жара-то еще никуда не делась.

Детский летний лагерь в Карелии

Из служебной записки директора лагеря: «В 21.00 поступил звонок на мой телефон о том, что в группе у ребенка случился обморок. Во время звонка ребенок уже находился в сознании. Врачом лагеря были даны консультации по поводу ухода за ребенком, а мною дано распоряжение об эвакуации ребенка в лагерь… Ребенок находился в лагере 3 дня и был отправлен обратно в группу… Сам факт изменения графика не является нарушением, т.к. он может изменяться при определенных обстоятельствах, например, неблагоприятных погодных условиях… В этой ситуации инструктор не смог правильно оценить физическое состояние всех участников группы, что привело к переутомлению одного из них».

Вот и приехали… К чести Лизы надо сказать, что свою ошибку она осознала и признала мгновенно. Из дневника: «Сегодня сделала самую большую глупость, которую могла сделать. Мотивируя себя тем, что завтра погода ухудшится, я решила пройти сегодня с детьми 40 км и выйти из Муезерки… Часам к восьми вечера у мальчика случился тепловой удар (вина моя – недоглядела). Н.А. в ужасе. Дети меня поддерживают только в том, что мальчику нужно было сказать, что ему плохо, а не молчать до последнего».

По сути, ситуация с обмороком была своеобразной кульминацией, после которой доверие и взаимопонимание между двумя взрослыми обнулились подчистую. Мальчика вернули в группу, но поход дальше уже шел ни шатко, ни валко, да и испортившаяся погода вгоняла в грусть. Женщины копили недовольство друг другом: «Вот она детей на ночь глядя в гости к другой группе потащила, песни им петь вздумалось!», «Н.А. при виде порогов сказала, чтоб я не гробила детей», «Что за блажь на закат смотреть! Ночью спать надо!», «Сопровождающая ноет, что вещи не сохнут, но они у всех не сохнут, дожди не прекращаются!».

Самое удивительное и прекрасное, что «Журнал группы», который вели дети, не сохранил и оттенка взрослых перебранок. Ребята визжали от восторга на порогах, гордились собственной смелостью и решительностью, наслаждались карельскими закатами, учились дружить и помогать товарищам, пели песни у костра… Они втягивались в обычную походную жизнь, и удивительный этот процесс захватил их настолько, что в итоговых анкетах восемь из десяти положительно ответили на вопрос «Хочешь ли ты приехать в лагерь еще раз?». Снежный ком проблем и недовольств везли с собой в лагерь только взрослые.

По возвращении группы на базу этот ком пытались разгрести всем миром. Возмущение Н.А. достигло апогея: она хотела писать докладные в департамент, в Министерство образования, выкладывать негативные отзывы в Интернет. Формальный повод у нее был железный: тепловой удар у ребенка, случившийся в результате ошибочных действий инструктора. Одна докладная, и уникальный лагерь, работавший 13 лет, был бы закрыт и забыт. Наверное, будь у нее возможность, под горячую руку она что-нибудь этакое и сделала бы. Но вокруг был лес, да после похода надо было сходить в настоящую русскую баню, потом велись долгие беседы у костра… Словом, гневной депеши в вышестоящую инстанцию не случилось. Есть такой удивительный факт: человек разумный любое, даже самое тяжелое путешествие вспоминает с благодарностью. Н.А была не дурой, к Лизе она любовью, конечно, так и не воспылала, но и гробить целую организацию из-за своей антипатии не стала.

А прорабы «Большого Приключения» – директор и его заместители – в сотый раз ломают головы, как и без того сложный таежный учебный процесс обезопасить от влияния людей случайных и незаинтересованных.

Комментарий Исаака Калины,
руководителя Департамента образования города Москвы:

– В этом году совместно с Центром дополнительного образования детей «Лаборатория путешествий» нами была апробирована новая программа профилактики девиантного поведения детей. Педагогическое воздействие осуществлялось в походных условиях в лесах Карелии. Любое нестандартное начинание воспринимается педагогическим сообществом с настороженностью, и данный случай не стал исключением. Однако результаты смогли переубедить многих скептиков. Но автор данной статьи предлагает поговорить не об успехах, а о трудностях, с которыми пришлось столкнуться.

Вызывает уважение, что руководители лагеря достаточно смело говорят о своих ошибках, пытаются не замолчать их, а проанализировать, такую схему действий стоит взять за образец. Все понимают, что детский отдых в лагерях крайне полезен, но он не проходит без сучка и задоринки. И от того, как будет проведена «работа над ошибками», зависит успех будущей летней оздоровительной кампании.

Комментарий Дмитрия Шпаро,
директора Клуба «Приключение»:

– Итак, говорим о проблемах. Школа не должна посылать с детьми в карельский лагерь «Большое Приключение» своих сотрудников, которые ставят перед собой цель помочь детям избавиться от походных трудностей. Отмечу, что такая позиция сопровождающего из школы может быть осознанной: «Мне их так жаль», или неосознанной: «Мне самому (самой) физически слишком трудно».

Случай, который деликатно, не называя школу и не называя фамилий, описывает Е. Колесникова, из практики прошлого года. Автор оставила за кадром два обстоятельства: в группе была дочь сопровождающего (мама и дочь в одной команде – нонсенс для нашего лагеря). И в предпоследний день похода у сопровождающего был криз, связанный с давлением. Как оказалось, в данном случае оба негативных фактора, о которых я сказал вначале, были, по-видимому, налицо.

В заключение прошу директоров московских образовательных учреждений о более неформальном сотрудничестве. Наша задача та же, что и у вас, – принести максимальную пользу нашим детям.

«УГ-Москва»,
10.12.2013 г.